В польской газете «Życie» 8 января 1997 года было напечатано интервью с доктором Карелом Гуннерсом, который с семидесятых годов ведет врачебную практику в Роттердаме и является председателем общества «Врачи за уважение человеческой жизни».
Это потрясающее интервью подтверждает необычайную актуальность драматичного воззвания к полякам 19 октября 1997 года доктора Бернарда Натансона, американца европейского происхождения, который до своего обращения руководил самым большим абортарием в мире и в свое время был причастен к легализации абортов в США. Натансон предупреждал, что легализация абортов в Польше (произошедшая как раз осенью 1996 года) будет первым шагом на пути массового истребления недоразвитых детей, стариков и калек, душевнобольных, то есть настоящего геноцида наиболее беззащитных и требующих опеки людей. «Легализация абортов, - говорил он в польском Сейме,- сразу же приведет к утрате ценности человеческой жизни и ее дегуманизации. Я здесь, чтобы умолять поляков не идти той же дорогой, какой пошла Америка».
Доктор Карел Гуннерс также напоминает, что в Голландии проблема эвтаназии («добровольного ухода из жизни» при помощи врача) возникла после принятия в 1968 году закона, разрешающего аборты. Тогда он исполнял обязанности секретаря голландского Королевского Врачебного Общества. Когда провозгласили отмену запрета не совершение абортов, доктор Карел запротестовал, заявляя, что это означает согласие на убийство детей. Уже тогда он предупреждал, что «если начать убивать детей, то очень скоро будет можно убить каждого». Доктор Карел объясняет, что существует тесная взаимосвязь между абортом и эвтаназией. Если появляются исключения из правила безусловной защиты жизни и при определенных условиях можно будет отнимать жизнь у нерожденных детей, то тогда «мы находимся на наклонной плоскости: дальнейшее отодвигание границы - только вопрос времени. Уже в 1968 году я предчувствовал, - говорит доктор Карел, что - легализация абортов проторит дорогу эвтаназии. Вместе с группой врачей я действовал против легализации убийства нерожденных. В парламенте мы приводили доводы в пользу того, что плод чувствует боль и невозможно опровергнуть, что это человек. Нам удалось только склонить сенат к отклонению легализации абортов. К сожалению, повторное голосование в нижней палате».
Согласно предсказаниям доктора Карела, после легализации абортов в Голландии постепенно практика эвтаназии приобрела повсеместный характер. Рапорт правительственной комиссии за сентябрь 1991 года сообщает о том, что «в 1990 году проведено 2300 процедур по просьбе пациента». Рапорт упоминает о 400 случаях ассистирования врача при самоубийстве и о 1000 случаях смертельных инъекций, окончившихся агонией. Там упоминается и о 8 тысячах смертельных случаев в результате назначения врачами повышенной дозы обезболивающих средств, а также о 8 тысячах ситуаций, в которых передозировка лекарств привела к смерти пациента. Таким образом, в Голландии на протяжении одного года врачи в 20 тысячах случаев приняли решение, что больной должен умереть, хотя только 2300 из них соответствовало правительственной дефиниции эвтаназии. Ежегодно в Голландии умирает 130 тысяч человек, следовательно случаи умерщвления пациентов составляют 15 % от общего числа смертей. «По нашему мнению, - говорит доктор Карел, - по меньшей мере в 12 тысячах случаев смерть наступила без получения согласия пациента».
В настоящее время в Голландии умерщвляют тайно, в массовом порядке больных, стариков, калек против их воли и без их ведома. Примечательно, что голландские масс-медиа не хотят затрагивать этой темы. Нельзя забывать о том, что в гитлеровской Германии геноцид начался в 1934 году умерщвлением детей-калек и принудительной эвтаназией 80 тысяч душевнобольных.
Доктор Ричард Фенигсен, польский врач еврейского происхождения, который с 1968 работает в Голландии, опубликовал необычайно интересную книжку «Эвтаназия. Смерть по выбору». С позиции врача и прямого свидетеля он пишет, что в голландских больницах, домах престарелых рядом с добровольной эвтаназией «в огромных масштабах совершается принудительная эвтаназия детей и взрослых не по просьбе пациента, но без его согласия и ведома, а зачастую и без ведома его семьи… В больницу обращаются больные люди, просящие о помощи, с надеждой эту помощь получить, с полным доверием к профессионализму врачей и верой в их добрую волю, и этих людей убивают врачи…»
Доктор Фенигсен пишет: «Пока человеческая жизнь была неприкосновенной, пока в медицине существовал безусловный, железный запрет на нанесение вреда пациенту, пока за отнятие у человека жизни грозило строгое наказание - врачи никого не умерщвляли. С момента же, когда врачи, общество и суды одобрили эвтаназию, врачи низшего сорта, едва ли не быстрее всех других, принялись за «новый вид медицины». Именно они стали фанатичными убийцами или убийцами «поневоле».
Доктор Карел Гуннерс приводит примеры безнаказанного убийства больных врачами: «Мой друг, терапевт, во время домашнего обхода посетил пациентку с диагнозом: рак легких. Он решил, что пациентка должна быть госпитализирована. Больная отказалась, объясняя это опасением, что врачи ее убьют. Мой друг убедил ее лечь в больницу. Во время его отсутствия в больнице, коллега, подменявший его в выходной, узнал, что пациентке осталось жить всего две недели, и сделал ей смертельную инъекцию. Вернувшись на работу, мой друг был в шоке».
Голландская Ассоциация пациентов уже предупреждает больных и их семьи, что в больницах умерщвляют людей без их ведома и согласия, и советует контролировать действия врачей, но возможность такого контроля незначительна.
Чтобы проиллюстрировать вопиющее бездушие, приводящую в ужас бесчеловечность воззрений большей части голландского общества, доктор Гуннерс рассказал следующую историю: «На одном из медицинских конгрессов я встретил врача, который не знал, что я состою в движении против эвтаназии. Он рассказал мне случай из своей практики. Речь шла о престарелом человеке, который умирал в больнице. Казалось, что умрет он очень скоро. Стало быть, его сын обратился к врачу с интересной просьбой: приближался срок его отпуска, и он не хотел, чтобы похороны прервали его отдых на Карибах. Он спросил, нельзя ли устроить, чтобы отец умер и был похоронен еще до его отъезда на курорт. Врач, по собственному опыту знавший цену отпуска, прописал своему пациенту повышенную дозу морфина. Когда же затем он вернулся, чтобы констатировать смерть и выписать свидетельство, то с удивлением обнаружил, что пациент живет, и более того, чувствует себя несколько лучше, потому что он провел первую за последнее время ночь без боли. Для этого врача эта история носила самый заурядный характер. В его понимании, соль этого «анекдота» была в потрясающей живучести старика.
Вернемся здесь к проблеме абортов. Если мы одобряем прерывание беременности у женщины, считающей, что ей не нужен очередной ребенок, то как обязать кого-то заниматься дорогостоящей опекай над стариком, агония которого длится иногда месяцы и даже годы…»
Доктор Гуннерс говорит, что в его сообществе состоят около 700 врачей. Главная цель их деятельности - информирование и предостережение голландского общества о страшных последствиях абортов и эвтаназии. «С ужасом думаю о зарождении утилитарной медицины, - говорит доктор Карел, - которая будет руководствоваться вопросом: какую пользу для общества имеет лечение данного пациента?».
Доктор Гуннерс подчеркивает, что в Голландии против эвтаназии протестуют уже только лишь католики и ригористичные лютеране, а пресса, радио и телевидение окружили этот чудовищный механизм массового истребления наиболее беззащитных и нуждающихся в нашей особой опеке и любви людей сплошной стеной молчания.
Когда человек отвергает заповеди и моральные нормы и признает этический релятивизм, то за подобной безбожной позицией следуют ужасающие практические результаты, что приводит к преступным деяниям и радикальному попранию свободы.
«Таким образом, демократия, - пишет Иоанн Павел ІІ, - в противоречие своим принципам по сути перерождается в тоталитарную систему. Государство не является «общим домом», … но превращается в тиранию, узурпирующую право распоряжаться жизнью самых слабых и беззащитных, нерожденных детей и стариков во имя общественной пользы, которая в действительности означает только интерес некой группы» (Энциклика «Evangelium vitae», 20).
